Фашисты [litres] - Кирилл Викторович Рябов

© К. Рябов, 2022

© ИД «Городец», 2022

© П. Лосев, оформление, 2022

В свой последний запой Селиванов уходил тяжело и отрешённо. Он не пил четырнадцать месяцев. Жена в очередной раз наивно поверила, что теперь так будет всегда.

Ночью он плохо спал. Сны были короткие, тревожные и безумные. Снился покойный брат. Будто пришёл грязный, прямо из могилы, и попытался залезть в окно. Потом приснилась бывшая любовница. Селиванов собирался ей отлизать, но вдруг увидел, что вместо влагалища у неё гигантский кузнечик с головой воробья. Каждый раз он вздрагивал и просыпался. Вставал, шёл на кухню, курил, пил воду и смотрел в окно на пустую улицу. Тревога не отпускала. И странное ощущение физического неудобства. Как будто его сложили надвое, затолкали в чемодан и закрыли. Селиванов возвращался в постель. Жена тихо сопела, повернувшись спиной. Тёплая, мягкая и нежная. Ему хотелось прижаться к ней. Но он боялся её разбудить. У него были холодные руки и ледяные ноги.

Утром, выбравшись из очередного муторного кошмара, Селиванов понял, что опять обманул и себя, и жену. Она уже встала. С кухни доносился приглушённый звук работающего телевизора. Лиля готовила завтрак. На часах было ровно десять. Селиванов вышел из комнаты. На сковородке жарилась яичница с помидорами. Чайник выдувал струю пара, готовый засвистеть.

– А ты хорошо спал? – спросила Лиля, вытирая полотенцем руки.

– Ну, да, – ответил Селиванов, глядя в окно.

Улица была пуста, как и ночью.

– Просто я смотрю, в пепельнице окурков полно. Я вчера, когда ложилась, вытряхнула.

– Вставал несколько раз, потом засыпал. Какая-то чертовщина снилась.

– Какая? – спросила Лиля.

Чайник засвистел. Она погасила огонь.

– Да я толком и не помню уже.

– Надо было пустырник выпить.

– Он же на спирту, – сказал Селиванов рассеянно.

– Таблетки. Настойку я и не покупаю.

– А. Ладно, пойду умоюсь.

Он заметил тревогу в глазах жены и ушёл в ванную. Долго чистил зубы, умывался, причёсывался. Собственное лицо казалось ему отвратительным. Селиванов подумал об отце. Потом о настойке пустырника, точнее, о спирте, который там содержался. Его бросило в жар.

– Идёшь завтракать? – позвала Лиля.

– Иду, – пробормотал он в полотенце, которое с силой прижимал к лицу.

Аппетита, конечно, не было. Жидкий яичный желток одним своим видом вызвал тошноту. Селиванов, почти не жуя, проглотил завтрак. Лиля налила ему чашку чая и стала что-то рассказывать. Он кивал, поглядывая в окно. Слова жены пролетали мимо. По улице прошёл одинокий старик с седой бородой.

– Смотри, – сказал Селиванов. – На Толстого похож.

– Кто? Где?

Она посмотрела на экран телевизора, где человек с лицом уголовника рассказывал о народной медицине, потом повернулась к окну. Старик уже свернул в арку.

– Там дед был, на Толстого похож, – сказал Селиванов. И уточнил: – На Льва.

– Ты не хочешь ещё поспать? – спросила Лиля.

– Нет. Зачем?

– Ты ведь плохо спал ночью.

– Нормально я спал, не переживай.

Он заметил, что жена смотрит на него почти с отчаянием. Она всё поняла. Но ему вдруг стало это безразлично.

Селиванов закурил и сказал:

– Погода какая хорошая. Я, наверное, прогуляюсь.

– Перестань.

– Что? Почему?

– Не ходи. Я тебя прошу. Давай дома побудем сегодня.

Он рассмеялся.

– Мы и так никуда не выходим. В магазин и обратно. С ума же можно сойти.

– Пока не сошли, – сказала Лиля.

– Это пока.

Она ушла в комнату. Селиванов курил и смотрел в окно. Он заметил, что стекло слегка засрано мухами. Вспомнил, что Лиля уже несколько раз просила его вымыть окна. Она боялась высоты.

Он стал одеваться. Скинул спортивки и натянул джинсы. Футболку оставил домашнюю, с дыркой от сигареты на животе. Надел ветровку и заметил, что вся его обувь исчезла.

– Лиля, выйди, – позвал Селиванов.

Она выглянула из комнаты.

– Где мои кроссовки?

– Я их спрятала, – сказала она.

– Ладно.

Он открыл шкафчик, где стояли зимние ботинки, старые кеды и дешёвые туфли, подаренные тёщей. Селиванов надевал их всего раз. Внутри было пусто. Лиля внимательно на него смотрела.

– Прекрати, – сказал он.

– Это ты прекрати! – закричала она.

Селиванов заглянул на антресоли, потом под ванну. Продолжать поиски ему расхотелось. Лиля могла просто вышвырнуть всё в окно. Такое уже случалось.

Некоторое время он обдумывал ситуацию.

– Знаешь что? Мне плевать! Я и так пойду.

Он застегнул куртку и вышел из квартиры в носках.

* * *

Лиля позвонила минут через пять. Селиванов шёл по пустой улице. В соседнем дворе нелегально работала рюмочная с провокационным, особенно для жён алкоголиков, названием «Главная пристань». Туда он и направлялся.

– Я дам тебе один шанс вернуться, – сказала Лиля.

Она плакала.

– Так ведь я же вернусь, – ответил Селиванов.

– Сейчас! – заорала она.

– Скоро. Хочу встретиться с отцом.

– Миш, ты чего? Ты когда его видел вообще последний раз?

– Ну, вот, значит, пришло время.

– Да ты даже не знаешь, где он живёт, дурак.

– Это не так сложно узнать.

Селиванов остановился у входа в рюмочную.

– Я поняла, – сказала Лиля. – Поняла. Дура! Дура! Дура! Тупая дура!

Он вдруг представил, что жена бьёт себя кулаком по голове.

– Лиль, не надо.

– Дура! Ненавижу себя! И тебя ненавижу!

Он нажал отбой и зашёл в рюмочную. Посетителей не было. Придут позже, никуда не денутся. Вечером свободных мест не будет. За стойкой женщина в медицинской маске смотрела телевизор, установленный на кронштейн.

– Здравствуйте, – сказал Селиванов, чувствуя лёгкую дрожь. – «Народной» сто пятьдесят грамм и томатный сок.

Он выбрал самую дешёвую водку. Это не имело значения. Вся водка здесь была одинаковая. Раздатчица налила. Селиванов расплатился, тут же выпил залпом и со стаканчиком сока переместился за столик. Внутри раскручивался маленький сияющий моторчик и набирал силу. Возникло дурацкое желание найти где-нибудь подкову и разогнуть её на глазах изумлённой раздатчицы.

Зашёл мужик в маске, заказал и подсел к Селиванову с графинчиком водки и бутербродами на тарелке. Это был Витя Ерёменко, бывший хирург детской больницы. Пару лет назад его уволили. Витя спивался. Когда-то у него была красивая жена.

– Здорово! – сказал Витя и выпил полстакана. – Развязал?

– Вышел прогуляться, – ответил Селиванов. – К отцу хочу.

Витя вытер маской взмокшее лицо и сунул её в карман.

– В метро без намордников не пускают. У тебя есть?

Селиванов сходил к стойке и вернулся с полным стаканом.

– А башмаки где? – спросил Витя.

– Я йог, – ответил Селиванов. – Сплю на гвоздях, ем